По жизни я согласен с философом Гегелевым. (с)
В очередной раз задумался о Душе Мира (блять, где ж я в свое время вытянул этот термин-то? о__О Не помню.), вспоминая трудный путь поисков тематики для универовских курсовых работ.
Когда на втором курсе при распределении по специальностям судьба меня забросила на кафедру истории России, я жутко расстроился. Не потому, что кафедра со специализацией плохая, а потому, что хотел я на совсем другую кафедру. Потом я посмотрел на преподов, на группу, и стал искать плюсы. Огромный плюс нашелся в том, что мне разрешили писать о Булгакове, к которому, как к родному, я кинулся в сложной ситуации. Ну а что? В связи с ним можно было зацепить очень широкий круг вопросов, и все было интересно. Первая моя курсовая работа была посвящена влиянию на Булгакова событий Гражданской войны. Я пытался показать, как сие событие прошло через призму восприятие конкретного человека, отойти от большой истории "народных масс" и государства. А по Булгакову можно было очень красиво показать, как перекорежило из-за революции и Гражданской интеллигенцию.
После защиты я понял, что мой уклон с биографический метод (это я потом уже узнал, в какую ересь у меня был уклон) пока не оценят, и решил менять тему. Меня интересовала история интеллигенции, этой самой интеллигенцией занимались и на кафедре, и я стал рыться. Предлагаемую тему о просветительской деятельности интеллигентов в конце ХІХ - в начале ХХ ст. я отмел и вспомнил о сменовеховцах, с которыми через публицистику был связан Булгаков. Сменовеховство - это эмигрантская идеология, которая строилась на основе признания революции продолжением русской традиции (бессмысленный и беспощадный русский бунт, он самый), большевиков - выбранной народом, а потому истинно легитимной властью, и необходимости помощи советской России в возвращении к былому величию. Это цепляло, тем более, что некоторые черты сменовеховства отразились в идеологии национал-большевизма в уже постсоветской России. В этом была перспектива к расширению исследования.
На четвертом курсе я вытащил из сменовеховства почти все, до чего мог дотянуться, а впереди была магистратура. Тогда пришла мысль о евразийстве - еще одной эмигрантской идеологии, с которой познакомился весьма поверхностно, пока копался в своем сменовеховстве. Суть этой доктрины - в признании России особым миром, "Россией-Евразией", который полноценно может развиваться только продвигаясь по особому, собственному пути, не восточному и, не дай Бог, не западному. Большевиков, кстати, евразийцыза людей за власть не считали вообще, ибо классифицировали их как представителей западной идеологии. Ну и правда, где, как не в загнивающей Европе, был изначально разработан коммунизм? Моему научруку очень моя тема понравилась, и на первом курсе магистратуры я влез еще и сюда. Что евразийство сейчас в России активно разрабатывается, приспосабливается к современным условиям, я знал, когда брался за эту фигню, а потому я понимал, что мне будет что писать в дипломной. Но я ж, блять, не знал, насколько это будет актуально, когда дойдет до создания этого самого диплома. Помнится, в речи по поводу принятия Крыма в состав РФ В. Путин упомянул о создании "евразийского государства" как о некоем подобии цели. Думаю, вопросов об актуальности быть не должно.
Вот так от Булгакова с одной войной я дошел до идеологии, которая "приняла участие" в оправдании другой. Может, я сам себе чего-то напридумываю, конечно, но мне порой становится страшновато, как все в этой жизни бывает взаимосвязано.
Когда на втором курсе при распределении по специальностям судьба меня забросила на кафедру истории России, я жутко расстроился. Не потому, что кафедра со специализацией плохая, а потому, что хотел я на совсем другую кафедру. Потом я посмотрел на преподов, на группу, и стал искать плюсы. Огромный плюс нашелся в том, что мне разрешили писать о Булгакове, к которому, как к родному, я кинулся в сложной ситуации. Ну а что? В связи с ним можно было зацепить очень широкий круг вопросов, и все было интересно. Первая моя курсовая работа была посвящена влиянию на Булгакова событий Гражданской войны. Я пытался показать, как сие событие прошло через призму восприятие конкретного человека, отойти от большой истории "народных масс" и государства. А по Булгакову можно было очень красиво показать, как перекорежило из-за революции и Гражданской интеллигенцию.
После защиты я понял, что мой уклон с биографический метод (это я потом уже узнал, в какую ересь у меня был уклон) пока не оценят, и решил менять тему. Меня интересовала история интеллигенции, этой самой интеллигенцией занимались и на кафедре, и я стал рыться. Предлагаемую тему о просветительской деятельности интеллигентов в конце ХІХ - в начале ХХ ст. я отмел и вспомнил о сменовеховцах, с которыми через публицистику был связан Булгаков. Сменовеховство - это эмигрантская идеология, которая строилась на основе признания революции продолжением русской традиции (бессмысленный и беспощадный русский бунт, он самый), большевиков - выбранной народом, а потому истинно легитимной властью, и необходимости помощи советской России в возвращении к былому величию. Это цепляло, тем более, что некоторые черты сменовеховства отразились в идеологии национал-большевизма в уже постсоветской России. В этом была перспектива к расширению исследования.
На четвертом курсе я вытащил из сменовеховства почти все, до чего мог дотянуться, а впереди была магистратура. Тогда пришла мысль о евразийстве - еще одной эмигрантской идеологии, с которой познакомился весьма поверхностно, пока копался в своем сменовеховстве. Суть этой доктрины - в признании России особым миром, "Россией-Евразией", который полноценно может развиваться только продвигаясь по особому, собственному пути, не восточному и, не дай Бог, не западному. Большевиков, кстати, евразийцы
Вот так от Булгакова с одной войной я дошел до идеологии, которая "приняла участие" в оправдании другой. Может, я сам себе чего-то напридумываю, конечно, но мне порой становится страшновато, как все в этой жизни бывает взаимосвязано.