По жизни я согласен с философом Гегелевым. (с)
Диктатура в Испании, конечно, дело хорошее, но дочитывал и думал про Питер.
Особенно ярко вспомнилась Дворцовая площадь после заберга по Эрмитажу. Было жарко, устало и очень-очень хорошо. Ми сидели в тени Колонны на теплой брусчатке в окружении китайских туристов, а мимо прохаживались дяденьки и тетенька в форме. Имперское сокровище охраняли от слишком любопытных туристов, ога. Площадь казалась мне безразмерной даже, а не просто огромной, и где-то за пределами исторического центра города жизни не было. Совсем не было. Мы тогда еще не отошли от посещения Зимнего дворца Петра, потому у меня лично на время немного потускнело впечатление от елизаветинского Зимнего. Мы живо обсуждали восковую парсуну на шарнирах, гаснущий свет, мрачную атмосферу дома и очень глубокую, ватную тишину там. Под солнцем об этом говорить было более чем интересно. Потом были бордюры и ожидание нашей группы, какие-то ексцентричные личности, активно танцующие сквозь толпу в одиночестве то ли под собственное пение, то ли под собственное пение и плеер, запах лошадей и небольшая групка мужиков, "косплеящих" Петра, перед глазами. Было приятно чувствовать, как отступает усталость и возвращается дееспособнось. День казался бесконечно длинным, а все вокруг - "замечательным и живым" (с).
В общем, хорошо было. Очень. Да и сейчас неплохо. Вроде.
Особенно ярко вспомнилась Дворцовая площадь после заберга по Эрмитажу. Было жарко, устало и очень-очень хорошо. Ми сидели в тени Колонны на теплой брусчатке в окружении китайских туристов, а мимо прохаживались дяденьки и тетенька в форме. Имперское сокровище охраняли от слишком любопытных туристов, ога. Площадь казалась мне безразмерной даже, а не просто огромной, и где-то за пределами исторического центра города жизни не было. Совсем не было. Мы тогда еще не отошли от посещения Зимнего дворца Петра, потому у меня лично на время немного потускнело впечатление от елизаветинского Зимнего. Мы живо обсуждали восковую парсуну на шарнирах, гаснущий свет, мрачную атмосферу дома и очень глубокую, ватную тишину там. Под солнцем об этом говорить было более чем интересно. Потом были бордюры и ожидание нашей группы, какие-то ексцентричные личности, активно танцующие сквозь толпу в одиночестве то ли под собственное пение, то ли под собственное пение и плеер, запах лошадей и небольшая групка мужиков, "косплеящих" Петра, перед глазами. Было приятно чувствовать, как отступает усталость и возвращается дееспособнось. День казался бесконечно длинным, а все вокруг - "замечательным и живым" (с).
В общем, хорошо было. Очень. Да и сейчас неплохо. Вроде.